* * *
Ставил ногу я в детское стремя
Карусельного злого коня.
Но по кругу скакал он, а время
По дороге ушло от меня.

По дороге, по тихой аллее,
Где скамейки в тени и цветы,
Где сегодня немного светлее,
Потому что желтеют листы.

Незнакомое чувство смиренья!
И волнения прежнего нет.
Я найду колесо обозренья
И куплю себе новый билет.

И уже по-другому увижу
Тот, манивший когда-то, простор,
Уходящий за дальнюю крышу
И за дымку синеющих гор.

* * *
Текучие блики вечернего света
Скользят по домам, фонарям и рекламам.
Опавшие листья ушедшего лета
Смешались с землей и строительным хламом.

Окраина города пахнет бетоном,
Асфальтом и горьким дымком новоселья.
И я, проходя под несрубленным кленом,
Почувствую снова волненье веселья.

Как будто случайно вернулся к началу,
Его узнавая по тайным приметам. .. .
Но свет, убывающий мало-помалу,
Печально напомнит совсем не об этом.

* * *
Пусть солнце пригреет немного
Цветы за случайным окном.
И глянет из мира чужого
На улицу комнатный гном.

Игрушечный гном деревянный,
Зачем улыбаешься мне
Сквозь призрачный отблеск стеклянный,
В своей невозможной стране?

Все так же спешат пешеходы.
И небом синеет окно.
А годы... но что тебе годы?
Ты их не считаешь давно.

Ты вечен, - с улыбчивой рожей
Скучающий в пыльном тепле.
А я - незаметный прохожий,
Мелькнувший как тень на стекле.

* * *
Свежий ветер над снегом талым.
В темных стеклах свинцовый свет.
Но живу я вот этим - малым,
Неизменным за столько лет.

Снова воздух вдыхая влажный,
Я сегодня доволен всем.
Воробей, как чиновник важный,
Не глядит на меня совсем.

Я запомню и позабуду
Все, что кончится в свой черед.
Как фарфоровую посуду
На дорогах расколют лед.

Но останется течь по кронам
И цепляться за провода
В лужах, в небе сине-зеленом
Эта музыка навсегда.

* * *
Дремлет небо в задумчивом зное.
Пьяный запах лесной тишины.
И в траве, как виденье земное,
Заблудились цветы или сны.

Вот упасть бы в молчащее море -
В них, забывшись в течение дней,
Плыть и плыть в беспредельном просторе
Усыпляющих память огней.

Чтобы- снов пробегали зарницы
И качались цветы в голове.
А потом проросли сквозь глазницы
И опять потерялись в траве.

* * *
Я вспомнил черемухи льдистой
Цветение возле угла.
Такой же прозрачной и чистой
Ты, жизнь моя, тоже была.

Последним дыханьем мороза
Туманилась луж синева.
Обычная, кажется, проза,
Но ей не давались слова.

Я веток касался руками
В еще молодой тишине.
И мир осыпался стихами
На плечи и под ноги мне.

* * *
Вечер спокоен и нежен.
В сумерках тают стволы.
Плач комара безутешен -
Тоньше сосновой иглы.

В небе исчезли куда-то
Жившие там облака.
Звон замолчал виновато, -
Будто уже на века.

Где-то за лесом, над Волгой
Дальний, померкнувший свет.
Этой тревоги недолгой
Не было, может, и нет.

Красный огонь теплохода
Мимо проплыл и погас.
Все же скрывает природа
Тайную горечь от нас.

На закатные окна квартала
Посмотрю от опушки лесной,
Где сегодня душа пожелала
Помолчать под высокой сосной

Я прижму к ней ладонь, чтобы жилы
И сосуды срослись со стволом,
Чтоб текли его древние силы
В позабывшемся теле моем.

Чтобы было нисколько не больно,
Что сгорают дома и года,
Чтоб опять не подумать невольно, -
Будто это уже навсегда.

Чтобы горечь ушла без возврата,
Чтоб текло со смолой сквозь меня
Беспредельное пламя заката
Как сияние вечного дня.

* * *
Борису Скотневскому

Пусть останется в памяти долгой
Не моей, но живущей века,
Этот ветер, несущий над Волгой
Отпустившие тень облака.

Столько счастья и столько печали,
Человеческой смертной беды.
Но такие же волны сверкали,
Листья ивы касались воды.

И сейчас, если выйдешь к обрыву,
Поглядишь на песчаное дно, -
Тот же ветер и песня про иву,
Что звучала когда-то давно

* * *
Какой простор, какая глубина!
Полет стволов и крыш под облаками.
Привет тебе, бездомная весна,
Я за углом твой луч поймал руками.

Не в первый раз, с открытой головой
Бродя по непросохшим тротуарам,
Хотел увидеть тайный облик твой,
Узнать тебя. Но время тратил даром.

Нет, я не верю в твой обман ничуть, -
И в этой дымке солнечной и зыбкой
Ты улыбнешься мне когда-нибудь
Своей никем не понятой улыбкой.

* * *
Снова в далях таких знакомых
Вихри света со всех сторон -
Искры солнечных насекомых,
Чей над снегом чуть слышен звон.

В этом звоне таится дрема -
Листья, улицы, блеск стекла, -
Что за городом и у дома
Теплой, летней рекой текла.

Будто слышатся смех и крики,
Плеск спокойных волн на бегу...
Будто это не солнца блики,
Вдруг ожившие на снегу.

* * *
Пылятся бутыли и банки
В кустах у стены гаражей,
Свидетели брани и пьянки,
И скучной судьбы сторожей.

И здесь, где в раздумьях о мести
Порой одуванчик цветет,
Из тронутой ржавчиной жести
Стоит небольшой звездолет.

Какой-то свихнувшийся гений
Его смастерил в гараже.
В компании мух и растений
Забыт он, помятый уже.

Одна только жизнь виновата,
Что в мире нелепых пропаж
Создатель исчез без возврата,
Оставив открытый гараж.

Под шорох ночного бурьяна
Соседям, среди тишины,
Бывает, мерещится спьяна,
Что кто-то зовет их с Луны.

* * *
Радуга, радуга, после дождя
Отблеск дорог голубой.
Может, сейчас, не заметив тебя
Я пробежал под тобой.

Город другой и другая земля.
Свет бесконечного дня.
Мокрой листвой облепив тополя,
Ветер летит на меня.

Капли в лицо мне бросает, смеясь.
Радуга, может теперь
Прежнего времени кончилась власть,
Прежних обид и потерь.

Радуга, что же ты меркнешь опять,
Прячешься в синюю муть?
Я не об этом хотел рассказать.
И не тебя обмануть.

* * *
На холме пологом и песчаном,
За которым даль и облака,
Заросли скучающим бурьяном,
Потерялись годы и века.

Стало едкой дымкой бесполезной
Медленное время. Ну и что ж...
Я запомнил свет страны небесной
И осины праздничную дрожь.

Ожиданье счастья и тревоги
В тонких листьях, трепетных ветвях,
В этом тайна жизни и дороги
На песчаных, солнечных холмах.

* * *
Пробежавший по крыше подвала,
Дождь гремит в водосточной трубе, -
Будто жизнь ему что-то сказала,
Отчего он слегка не в себе.

Но об этом жалея едва ли,
Он спешит посмотреть за углом,
Как небрежно набросаны дали
Резкой тушью и мокрым углем.

Чтобы там, замерев на мгновенье,
Забывая пустой разговор,
Как и прежде смотреть в удивленье
На открывшийся вечный простор.

Как будничный день незаметный,
Кончаются тысячи лет.
И тает в снегу мимолетный,
Нездешний, сиреневый свет.

Как будто в тумане сирени,
В каком-то забытом саду,
Где тихо колеблются тени,
Я, щурясь от солнца, иду.

А солнце уже закатилось,
На миг задержав для меня
Обман и последнюю милость
Обычного зимнего дня.

* * *
Дождь откроет стеклянные двери.
С мокрых улиц запахнет травой.
Как легко забывает потери
Этот сумрачный вечер живой.

Мне сегодня хотелось бы тоже,
Легкий плащ поправляя плечом,
В блеске капель, скользящих по коже,
Проходя, не жалеть ни о чем.

Чтобы снова текли под ногами
Золотые огни фонарей
Мимо тех, кто не стали богами,
Не заметили зыбких дверей.

Там, за ними, я с ветром и светом
Дальний край различал иногда.
Хорошо бы не думать об этом
И идти под дождем никуда.

* * *
Пройду я по берегу Волги
Как гость из далекой страны,
Пусть волны бросают под ноги
Прохладу речной глубины.

В них те же звучат отголоски,
Где солнечный берег высок,
Где лодки смолистые доски
Вросли в раскаленный песок.

И так же плывут теплоходы
В тени Жигулей голубых.
Не наши ли праздные годы
Скучают на палубах их?

Нo мне не дойти, провожая,
До облака в зыбком стекле...
И чаек крикливая стая
Летит с ними к новой земле.

Тишина на лесном перекрестке.
Сколько света кругом разлилось, -
Будто ехало солнце в повозке
И сломалась подгнившая ось.

Будто время забыло о долге
И в траве задремало слегка.
И спокойно, как баржи по Волге,
Проплывают, светясь, облака.

И бормочешь сухими губами,
Прислонившись к горячей сосне: "Ветер...
Волга... и баржи над нами..
В той стране... в тишине... в полусне

* * *
Космический тревожный холод
Сквозит в вечерней синеве.
Как высший мир далек и молод,
И больше не понятен мне.

Нас разделяют дни и годы,
Движенье улиц, шум дождей,
Мне не дано его свободы
В земных огнях среди людей.

Смотрю на яркие витрины, -
Как по блестящему стеклу
Скользят прозрачные машины
И фонари плывут во мглу.

Таится трещинами старость
В бетоне плит, в коре стволов.
И дня ушедшего усталость
Во взглядах и в звучанье слов.

И только горные вершины
Счастливой облачной страны
Еще горят, до середины
Его огнем озарены.