Тришинсад
Камни сыпятся белые.
Камни с горочки катятся
В сад, где вишни дебелые
Застарело горбатятся.
Присмиревшие яблони
Греют кроны сучклявые,
Рядом светятся дряблые
Пни гнилые, трухлявые.
Ни хозяев, ни домика -
Глушь, трава, запустение.
Время с бодростью комика
Мне рисует видения:
Тень, колодец с дощатою
Крышей серой и воротом,
И девчонку щербатую
В платье - тыном распоротом
И душистые яблоки
Торопливо срываются,
И мгновенно, как зяблики,
Ребятишки скрываются...
... Блеск волны, сумрак матовый,
Паутины качаются.
Онил забор перелатанный,
Тришин дед не ругается.
Не грозит хворостиною -
Ни к чему беспокоится -
Лет полета с половиною
На погосте покоится.
Головешкою тлеющей
Гаснут в листьях видения.
Сад уходит - стареющий -
В бездну лет и забвение.
Трубы горят
Нету его - похоронен он
Лет эдак десять назад,
Но у сарайки прислоненно
Бороны ржаво стоят.
Им на погребке повешены
Шланги висят десять лет,
Гайки, детали - все смешано -
Выкинуть их - силы нет.
Нету его - только валенки
После него не берут,
Будто он, выйдя из спаленки,
Вымолвит: "Знал, что упрут".
И, приобняв свою маменьку -
Скажет, похмелью не рад:
"Мам, ну плесни же на каменку -
Трубы чегой-то горят".
Никакого нет чуда
Я ему говорю: "Осень листьями звонит".
Он - в ответ: "Сентябрю - Что? - в поту всех загонит:
То - с картошкой, морковь,
То - не убрана свекла.
Осень, будто свекровь -
Кулаком грозитв окна".
Говорю: "Залегли
В долы космы тумана..."
Отвечает: "Угри
На лице постоянно...
Вот опять одному
Крячить с поля солому..."
Я ему - про Фому,
Он же мне - про Ерему.
Мужику красота -
Будто гири в полпуда:
"Грязь, дожди, маета -
Никакого нет чуда".
Труд, заботы, нужда -
Вот в ладони - синица.
Но и он иногда
Может остановиться.
И глядеть на поля,
Как дитя - бестолково,
Будто ждет, что земля
Скажет мудрое слово.
Этикетки
Зашел в магазин - запотели очки -
На полках не вижу я цены,
Но вижу бутылки - для пьяниц крючки -
По кругу украсили стены.
Набор этикеток покажет вам всё:
Историю, битвы и лица
И это - больших декалитров питьё -
Должно же в кого-то пролиться!
За всей этой вот дорогой красотой,
Ну ладно бы - только витийство -
За нею, отчерчены черной чертой,
Скандалы, побои, убийства.
За нею - решетки тюремных темниц
И слезы детей-малолеток,
И вечно похмельный распухший вид лиц -
За той красотой этикеток.
Иду на мороз, отогревши очки, -
Навстречу - не женщина - тетка,
Пальтишко, - как только что драли сучки,
Лицо разукрасила водка.
Шмыгнула, воняя одежею, в дверь.
В глазах-только пьянства отметки...
...Твоею бы рожею, пьяная дщерь, У
красить все те этикетки!
* * *
За чахлым кустом бузины,
За желчью густой чистотела
Мышиные норы видны
И - будто земля отпотела.
И прелой листвы аромат
Ударил мне в ноздри пахуче.
И я посмотрел на закат,
На Волгу с обрывистой кручи.
Хотелось упасть и уснуть
На круче, как скошенный клевер,
И руки свои распахнуть
На юг и неласковый север.
Но легким вдруг став, словно дым,
Четырежды я повернулся
И теплым туманом седым
Над Родиною обернулся.
И грохнулся оземь, как плач,
И плакал, обняв ее травы...
Я знал: никакой в мире врач
Не сыщет на душу управы.
Ей вечно придется страдать
Над русским раздольем и ширью,
Любить, умирать, пропадать,
Рождаться и снова быть пылью.
Мурашки
В полях, в кудрявости пшеницы,
Во тьме ночной глухой поры
Ловил я шапкою зарницы,
Когда не спят одни воры.
Когда невидимо ложится
Ознобной сыростью роса.
И в каждом шорохе таится
Пришедшей смертушки коса.
Но я скакал, орал, кидаясь
На блики тьмы, на шум и звук,
Как за добычей, устремляясь,
Бежит в тенетнике паук.
Мотались руки, как две шашки,
И клокотала кровь во мне,
И от волос моих мурашки
Сбегали к пяткам по спине.
"Скажи мне, ночь, зачем я это
Творил, преследовал кого?"
Но ночь до самого рассвета
Мне не сказала ничего...
Ты растворишься во мне
Воду рябит ветерок,
Дымка над лесом чиста.
Тихо прилег на порог
Узенький листик с куста.
Вот и второй принесло,
Третий рукою ловлю.
Выложу ими число
И - чуть пониже - "Люблю"
После усталых дорог
Ты возвратишься ко мне.
Ступишь за теплый порог -
Вспыхнет лицо, как в огне.
Канет усталость, как миг,
Словно в сверкающем сне,
Словно прочтя, будто крик,
Ты растворишься во мне...